Занятия в учебке. Препод — майор объясняет что-то. Про железки, естественно. Все детали и агрегаты у майора иначе, чем «ХРЕНАЦИЯ» не называются. В моём взводе служил мальчишка один, узбек по-моему. По-русски говорил, вроде, неплохо, но свой ступор содержал всегда в полной боеготовности.
На следующий день возимся в боксах — практические занятия как бы.

Вдруг ворота откатываются, и грузно заходят несколько чинов. Комиссия какая-то экспромтом нас посетила. Кто-то из пажей погорлопанил, молодое пополнение представил. Ну и покатился самый главный в народ. Походил, попугал. Вспотели мы от страха. А тут подходит этот самый главный к узбеку нашему. Не помню уже, с чем он там возился, да только ключи от страха выронил, побелел, вытянулся.

— Как зовут?
— Алёша…
— А по-настоящему?
— Ахмат…
— Как служба?
— Харашо служба, служу савецкому саюзу!

Тут ряды немного колыхнулись от тихого счастья, потому что Ахмат впридачу выдал пионерский салют. Чин грозно оглядел нас, и мы присели. Со сплющенной физиономией он взял руку Ахмата и попытался опустить, но ступор включился, и это было нелегко. Потом чин плюнул дёргать его за руку, указал на какой-то узел и спросил:
— Это что?
Ахмат со всё ещё поднятой рукой побелел ещё немного, потом выдавил:
— У меня написан, я сейчас.

Офицер отреагировать не успел, Алёша опустил руку и быстро-быстро залистал свои записи.
— Вот, ХРЕНАЦИЯ.
У комиссии вывалились глаза, а у нас разогнулись скобы на ремнях. Но смеяться никто себе не позволял. Офицер на выдохе, указывая другой узел:
— Ну, а это что?
Ахмат опять залистал, залистал.
— Тож ХРЕНАЦИЯ!
Сзади раздался стон и глухой стук. Но никто на такие мелочи уже внимания не обращал.

— Хорошо,- сказал чин, уже плохо скрывая душащий смех. — Это ХРЕНАЦИЯ и это ХРЕНАЦИЯ. Чем они отличаются?
Ахмат думал совсем чуть-чуть.
— Это вчера биль ХРЕНАЦИЯ, а это — позавчера биль ХРЕНАЦИЯ.

Тут, значит, трупы повалились уже без всякого страха. Кажется, на ногах никто не устоял. А офицер взял руку Алёши, вернул её в пионерское положение, отдал ему такой же салют и, забрав свиту, отвалил.
И был объявлен перекур.

© Тафарель